Христианская фонотека
От автора: «Следующий рассказ не есть плод досужего вымысла. Все описанное мною действительно произошло в Киеве лет около тридцати тому назад и до сих пор свято, до мельчайших подробностей, сохраняется в преданиях того семейства, о котором пойдет речь. Я, с своей стороны, лишь изменил имена некоторых действующих лиц этой трогательной истории да придал устному рассказу письменную форму…»
Читает Александр Водяной.
Однажды некий отец отделил своего сына, подарил ему поместье и сказал: “Живи так же, как живу я, и ты будешь счастлив”.
Получив подарок, сын ушёл и начал жить в собственное удовольствие. “Отец велел мне, – говорил он, – жить так, как живёт он; а он живёт весело, и я последую его примеру”.
Так провёл он год, два, десять, двадцать лет. Он растратил всё, что получил, и остался без ничего. Тогда он возвратился к отцу и начал просить у него помощи, но отец отказал в ней сыну. Сын попытался разжалобить отца и принёс ему в подарок лучшее из того, что имел, и умолял его о поддержке. Но отец был глух к его просьбам. Тогда сын, думая, не оскорбил ил чем он отца, стал просить у него прощения, но отец по-прежнему оставался непреклонным.
И сын начал бранить отца:
– Раз ты не хочешь дать мне на это раз ничего, к чему же ты сделал раньше подарок и говорил ещё, что данного тобой мне хватит на всю мою жизнь? Все пережитые мною радости, удовольствия – ничего в сравнение с теми страданиями, какие я переживаю теперь. Я чувству, как я погибаю, как тает моё здоровье. А кто виновник моих несчастий? Ты… Ты должен был знать, что моё благополучие повредит мне, и не предупредил меня об опасности. Ты сказал только: “живи, как я, и тебе будет хорошо”. И я жил, как ты; Ты отдался удовольствиям, и я следовал твоему примеру… Но у тебя было достаточно средств для такой жизни, а у меня их не хватало. Ты – не отец, ты обманщик, ты враг мне… Да будет проклятой моя жизнь! Проклятие и тебе, соблазнителю. Я не хочу и знать о тебе, я ненавижу тебя!..
Такой же подарок сделал отец и своему второму сыну, просто сказав при этом: “Живи, как я, и ты будешь счастлив”. Этот сын не был вполне удовлетворён даром; хоть последний был равен дару первого сына, но второй уже знал, что случилось с его старшим братом, и он стал думать о том, как бы не последовать примеру старшего и не сделаться нищим. Он понимал, что брат плохо истолковал фразу отца: “живи как я”, и что нельзя жить только для удовольствия. Он стал думать о том, какими путями удвоить подаренное ему состояние, стал трудиться над приобретением нового поместья, равного полученному от отца, но не сумел добиться этого.
Тогда он пошёл за советом к отцу. Но тот ничего не сказал сыну. Сын подумал, не боится ли отец посвятить его в тайну своего благополучия, и стал разузнавать всё те пути и средства, при помощи которых отец собрал свои богатства. Он стал копить, но сколько он не копил, всё ему казалось мало. Не желая сознаваться в своей жадности, он провёл всю свою жизнь в лишениях и говорил всем и всюду, что ему отец не дал ничего, что он всё собрал своими руками, что другие люди могли за то же время накопить бы больше.
Так говорил второй сын до тех пор, пока отцовское состояние не стало у него исчезать. Когда же он потерял всё, что имел, – ему не оставалось ничего другого, как умереть, и он покончил с собою.
И третьему сыну подарил отец равное первым поместье и даря произнёс ту же фразу: “Живи, как я, и ты будешь счастлив”.
Радуясь подарку, третий сын покинул родной дом. Но, помня судьбу старших братьев, он долго раздумывал над значением напутственных отцовских слов.
“Мой старший брат, – размышлял он, – думал, что жить по отцовски значить жить для удовольствия, и потерял благодаря этому всё, что имел. Второй брат, считая, что слова отца значат поступать по его примеру, тоже погиб. В чём же тогда значение отцовской фразы: “живи, как я”?
И он стал припоминать всё, что только знал про жизнь отца. И, припоминая, он понял, что знает только одно: это то, что до его рождения для него у отца ещё ничего не было приготовлено, что сам он не существовал, что отец создал его, питал, воспитывал, дал ему все блага и сказал: “Живи, как я, и ты будешь счастлив”. Он знал, что отец сделал то же для его братьев, и решил, что в этом единственно и заключается то, что он может научиться лучше всего у отца. Всё, что он знал про отца, заключалось в том, что отец делает добро ему и его братьям. И тогда он понял, что значила сказанная отцом фраза: “Живи, как я”. Он понял, что жить, как отец – значит оказывать людям добро.
И когда он остановился на этой мысли, к нему подошёл отец и сказал: “Теперь мы снова будем вместе и будем счастливы. Ступай ко всем моим детям, и расскажи, что значить “жить, как я”, и что, действительно, те будут счастливы, кто будет жить по моему примеру”.
Третий сын пошёл и рассказал всем своим сверстникам о слышанном, и с тех пор каждое дитя, получая свою часть радовался не тому, что получало много, а тому, что могло жить так, как жил отец, и быть счастливым.
Отец – это Бог, сыновья – люди, а счастье – наша жизнь. Люди думают, что могут жить одни, без Бога; и одни представляют себе жизнь непрерывною цепью удовольствий, веселятся и наслаждаются жизнью, а когда приходит час смерти, не в состояние понять, к чему была дана им жизнь, счастье которой кончается страданиями смерти.
Эти люди умирают, проклиная Бога, и отрекаются от него. Эти люди – первый сын.
Другие люди видят цель жизни в самопознании и в самоусовершенствовании, и они все силы посвящают тому, чтобы приготовить для себя новую, лучшую жизнь, но, совершенствуя земную. Они теряют её, отдаляются от неё.
Наконец третьи говорят: “Всё, что мы знаем о Боге, это, что Он творит людям добро и велит то же сделать по отношению к другим. Итак, будем следовать Его примеру и творить добро своим ближним”.
И как только они приходят к этой мысли, к ним нисходит Бог и говорит: “Вот то, чего Я хотел от вас. Поступайте так же, как живу Я”.
1887 г.
Читает Зоя Феодосьевна Родзевилова.
«Воскресение» – шедевр позднего творчества Льва Толстого.
История уставшего от светской жизни и развлечений аристократа, переживающего внезапное духовное прозрение при трагической встрече с циничной «жрицей любви», которую он сам некогда толкнул на этот печальный путь.
История болезненной, мучительной переоценки ценностей и долгого трудного очищения…
«В чем моя вера?» – религиозно-философский трактат Л.Н. Толстого, в котором великий писатель и мыслитель изложил основы своего мировоззрения. Теоретические положения, приведенные в данной книге, легли в основу общественного движения, названного «толстовством».
В своих взглядах Л.Н. Толстой довольно сильно отклоняется от ортодоксального православия, ставя под сомнение многие догматы и традиции. Л.Н. Толстой считал, что, в отличие от Христа, церковь благословляет войны, казни, гонения и разделения между людьми. Церковное учение о таинствах, постах и молитвах Толстой считает излишним. Этому он противопоставлял истины Христа о любви, прощении обид, самоотвержении и смирении.
При всей своей неоднозначности и спорности данный труд может быть чрезвычайно интересен широким слоям читателей, интересующихся историей русской литературы, личностью Л.Н. Толстого и ищущих пути духовного совершенствования.
«Бог есть любовь», – сказано у евангелиста Иоанна. Слова простые, не требующие, казалось бы, дополнительных пояснений, но так уж исстари ведется среди людей, что самые простые слова и истины трудней всего даются нашему пониманию.
К.С.Льюис со страстью и убежденностью человека верующего заставляет читателя проникнуться энергией поиска того единственного пути, который ведет человека к Богу, – пути любви.
Читает Александр Андриенко.
«Я не собираюсь объяснять, как в мои руки попала та переписка, которую я теперь предлагаю вниманию общества.
Есть два равносильных и противоположных заблуждения относительно бесов. Одни не верят в них, другие верят и питают к ним ненужный и нездоровый интерес. Сами бесы рады обеим ошибкам и с одинаковым восторгом приветствуют и материалиста, и любителя черной магии.
Советую моим читателям помнить, что дьявол — отец лжи и не все, что говорит Баламут, следует считать правдой, даже с его собственной точки зрения.
Я не устанавливал личности тех, кто упомянут в письмах. Однако не думаю, что, например, отец Игл или мать подопечного описаны достоверно. В аду, как и на земле, умеют подкрашивать мысли в угоду своим намерениям.
В заключение должен добавить, что я не пытался уточнить хронологию писем. Мне кажется, что чаще всего дьявольский принцип датировки никак не связан с земным временем, и потому я не стал его воспроизводить. История второй мировой войны могла интересовать Баламута только в той степени, в какой она повлияла на духовное состояние интересующего его человека». —Клайв Льюис
Читает Денис Гаврилов.
Джон Буньян (1628—1688) — английский писатель, баптистский проповедник, которого называли Шекспиром среди проповедников». Его роман «Путешествие пилигрима» — единственная, в своем роде, книга, описывающая во всей полноте путь исканий человеком Бога, его сомнений, покаяния и процесса духовного возрастания. События переданы в форме пересказа человеком своего сновидения, что позволяет живо и красочно описать духовные процессы души и духовного мира, невидимого человеческому глазу.
Из народных сказок на Волге.
Эту маленькую притчу Льву Толстому рассказал старый неграмотный крестьянин Василий Щеголёнков, а во время своего паломничества в Оптину пустынь Толстой еще раз услышал о трех древних, истово верующих старичках, живших когда-то на уединенном Валаамском островке и молившихся не по правилам, зато ходивших по воде «аки по суху».
«А молясь, не говорите лишнего, как язычники: ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны. Не уподобляйтесь им: ибо знает отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у него». (Матф. 6:7-8)
Плыл на корабле архиерей из Архангельска в Соловки. На том же корабле плыли богомольцы к угодникам. Ветер был попутный, погода ясная, не качало. Богомольцы – которые лежали, которые закусывали, которые сидели кучками – беседовали друг с дружкой. Вышел и архиерей на палубу, стал ходить взад и вперёд по мосту. Подошёл архиерей к носу, видит, собралась кучка народу. Мужичок показывает что-то рукой в море и говорит, а народ слушает. Остановился архиерей, посмотрел, куда показывает мужичок; ничего не видно, только море на солнце блестит. Подошёл поближе архиерей, стал прислушиваться. Увидал архиерея мужичок, снял шапку и замолчал. Увидал и народ архиерея, тоже сняли шапки, почтение сделали.
– Не стесняйтесь, братцы, – сказал архиерей. – Я тоже послушать подошёл, что ты, добрый человек, рассказываешь.
– Да вот про старцев нам рыбачок рассказывал, – сказал один купец посмелее.
– Что про старцев? – Спросил архиерей, подошёл к борту и присел на ящик. – Расскажи и мне, я послушаю. Что ты показывал?
– Да вот островок маячит, – сказал мужичок и показал вперёд в правую сторону. – На этом самом острове и старцы живут, спасаются.
– Где же островок? – Спросил архиерей.
– Вот по руке-то моей извольте смотреть. Вон облачко, так полевее его вниз как полоска виднеется.
Смотрел, смотрел архиерей, рябит вода на солнце, и не видать ему ничего без привычки.
– Не вижу, – говорит. Так какие тут старцы на острове живут?
– Божии люди, – ответил крестьянин. – Давно уж я слыхал про них, да не доводилось видеть, а вот запрошлым летом сам видел.
И стал опять рассказывать рыбак, как ездил он за рыбой и как прибило его к острову к этому, и сам не знал где он. Поутру пошёл ходить и набрёл на земляночку, и увидел в земляночке одного старца, а потом вышли ещё два; покормили, обсушили его и помогли лодку починить.
– Какие же они из себя? – Спросил архиерей.
– Один маленький, сгорбленный, совсем древний в ряске старенькой, должно, годов больше ста, седина в бороде уж зеленеть стала, а сам всё улыбается и светлый, как ангел небесный. Другой ростом повыше, тоже стар, в кафтане рваном, седина с желтизной, а человек сильный: лодку мою перевернул как ушать, не успел я и подсобить ему, – тоже радостный. А третий высокий, борода длинная до колен и белая как луна, а сам сумрачный, брови на глаза висят, и нагой весь, только рогожкой опоясан.
– Что же они говорили с тобой? – Спросил архиерей.
– Всё больше молча делали, а другой с дружкой мало говорят. А взглянет один, а другой уже понимает. Стал я высокого спрашивать, давно ли они живут тут. Нахмурился он, что-то заговорил, рассердился точно, да древний маленький сейчас его за руку взял, улыбнулся, – и затих большой. Только сказал древний: “помилуй нас”, и улыбнулся.
Пока говорил крестьянин, корабль уже ближе подошёл к островам.
– Вот теперь видно всё стало, – сказал купец. – Вот извольте посмотреть, ваше преосвященство.
Архиерей стал смотреть. И точно, увидел чёрную полоску – островок. Посмотрел, посмотрел архиерей и пошёл к кормчему.
– Какой это островок тут виднеется?
– А так, безымянный. Их тут много.
– Что, правда, говорят, тут старцы спасаются?
– Говорят, ваше преосвященство, да не знаю, правда ли. Рыбаки, говорят видели. Да тоже, бывает, зря болтают.
– Я желаю пристать к острову – повидать старцев, – сказал архиерей. – Как это сделать?
– Кораблём подойти нельзя, – сказал кормчий. – На лодке можно, да надо старшего спросить.
Вызвали старшего.
– Хотелось бы мне повидать этих старцев, – сказал архиерей. – Нельзя ли свезти меня?
Стал старший отговаривать. – Можно-то можно, да много времени проведём, и, осмелюсь доложить вашему преосвященству, не стоит смотреть на них. Слыхал я от людей, что совсем глупые старики живут, ничего не понимают и ничего говорить не могут, как рыбы какие морские.
– Я желаю, – сказал архиерей. – Я заплачу за труды, свезите меня.
Нечего делать, распорядились корабельщики, переладили паруса. Повернул кормчий корабль, поплыли к острову. Вынесли архиерея стул на нос. Сел он и смотрит. И народ весь собрался к носу, все на островок глядят, И у кого глаза повострее, уже видят камни на острове и землянку показывают. А один уже трёх старцев разглядел. Вынес старшой трубу, посмотрел в неё, подал архиерею. “Точно, говорит, вот на берегу, поправее камня большого, три человека стоят”. Посмотрел и архиерей в трубу, навёл, куна надо; точно, стоят трое: один высокий, другой пониже, а третий вовсе маленький; стоят на берегу, за руки держатся.
Подошёл старший к архиерею.
– Здесь, ваше преосвященство, остановить корабль надо. Если уж угодно, так отсюда на лодке вы позвольте съездить, а мы тут на якорях постоим.
Сейчас распустили трос, кинули якорь, спустили парус – дёрнуло, зашатало судно. Спустили лодку, соскочили гребцы, и стал спускаться архиерей по лестнице. Спустился архиерей, сел на лавочку в лодке, ударили гребцы в вёсла, поплыли к островку. Поплыли как камень кинуть; видят: стоят три старца, высокий – нагой, рогожкой опоясан, пониже – в кафтане рванном и древненький сгорбленный – в ряске старенькой; стоят все трое, за руки держатся.
Причалили гребцы к берегу, зацепили багром. Вышел архиерей.
Поклонились ему старцы, благословил он их, поклонились они ещё ниже. И начал им говорить архиерей:
– Слышал я, – говорит, – что вы здесь, Старцы Божии, спасаетесь, за людей Христу-Богу молитесь, а я здесь, по милости Божией, недостойный раб Христов, Его паству пасти призван; так хотел и вас, рабов Божиих, и вам, если смогу, поучение подать.
Молчат старцы, улыбаются, друг на дружку поглядывают.
– Скажите мне, как вы спасаетесь и как Богу служите?
Вздохнул средний старец и посмотрел на старшего, на древнего; нахмурился высокий старец и посмотрел на старшего, на древнего. И улыбнулся старший, древний старец и сказал: “Не умеем мы, раб Божий, служить Богу, только себе служим, себя кормим”.
– Как же вы Богу молитесь? – Спросил архиерей.
И древний старец сказал: “Молимся мы так: трое Вас, трое нас, помилуй нас”.
И как только сказал это древний старец, подняли все три старца глаза к нему и все трое сказали: “Трое Вас, трое нас, помилуй нас!”
Усмехнулся архиерей и сказал: “Это вы про Святую Троицу слышали, да не так вы молитесь. Полюбил я вас, старцы Божие, вижу, что хотите вы угодить Богу, да не знаете как служить Ему. Не так надо молиться, а слушайте меня, я научу. Не от себя буду учить вас, а из Божия писания научу тому, как Бог повелел всем людям молиться Ему”.
И начал архиерей толковать старцам, как Бог открыл себя людям: растолковал им про Бога Отца, Бога Сына и Бога Духа Святого и сказал:
– Бог Сын сошёл на землю людей спасти и так научил всех молиться. Слушайте и повторяйте все за мной.
И стал архиерей говорить: “Отче наш”. И повторил один старец: “Отче наш”, повторил и другой: “Отче наш”, повторил и третий: “Отче наш”. – “Иже еси на небесах”. Повторили и старцы: “Иже еси на небесах”. Да запутался в словах старший старец, не так сказал; не выговорил и высокий, нагой старец: ему усы рот заросли – не мог чисто выговорить; не внятно прошамкал и древний беззубый старец.
Повторил ещё раз архиерей, повторили ещё раз старцы. И присел на камушек архиерей, и стали около него старцы, и смотрели ему в рот, и твердили за ним, пока он говорил им. И весь день до вечера потрудился с ними архиерей; и десять и двадцать и сто раз повторял одно слово, и старцы твердили за ним. И путались они, и поправлял их архиерей, и заставлял повторять с начало.
И не оставил их архиерей, пока не научил их всей молитве Господней. Прочли они за ним и прочли сами. Прежде всех понял средний старец и сам повторял её всю. И велел им архиерей ещё и ёщё раз сказать её, и ещё повторить, и другие прочли всю молитву.
Уже смеркаться стало, и месяц с моря восходить стал, когда поднялся архиерей ехать на корабль. Простился он со старцами, поклонились ему все в ноги. Поднял он их и облобзал каждого, велел им молиться, как он научил их, и сел в лодку и поплыл к кораблю.
И плыл к кораблю архиерей, и всё слышал, как старцы в три голоса твердили молитву Господню. Стали подплывать к кораблю, не слышно стало голоса старцев, но только видно было их при месяце: стоят на берегу, на том же месте, три старца – один по меньше всех, посредине, а высокий с правой, а средний с левой стороны. Подъехал архиерей к кораблю, взошёл на палубу, вынули якорь, подняли паруса, надуло их ветром, сдвинуло корабль, и поплыли дальше. Прошёл архиерей на корму и сел там, и всё смотрел на островок. Сначала видны были старцы, потом скрылись из виду, виднелся только островок, потом и островок скрылся, одно море играло на месячном свете.
Улеглись богомольцы спать, и затхло всё на палубе. Но не хотелось спать архиерею, сидел он один на корме, глядел на море туда, где скрылся островок, и думал о добрых старцах. Думал о том, как радовались они тому, что научились молитве, и благодарил Бога за то, что привёл Он его помочь Божиим старцам, научить их слову Божию.
Сидит так архиерей, думает, глядит в маре, в ту сторону, где островок скрылся. И рябит у него в глазах – то тут, то там свет на волнах заигрывает. Вдруг видит, блестит и белеет что-то в столбе месячном: птица ли, чайка или парусок на лодке белеет. Пригляделся архиерей. “Лодка, – думает, – на парусе за ним бежит. Да скоро уж нас догонит. Та далеко, далеко было, а вот уже и вовсе виднеется близко. И лодка не лодка, на парус не похожа. А бежит что-то за нами и нас догоняет”. И не может разобрать архиерей, что такое: лодка не лодка, птица не птица, рыба не рыба. На человека похоже, да велико очень, да и нельзя человеку среди моря быть. Поднялся архиерей, подошёл к кормчему: “погляди, – говорит, – что это такое?”
– Что это, братец? Что это? – спрашивает архиерей, а уж сам видит – бегут по морю старцы, белеют и блестят их седые бороды, и, как к стоячему, к кораблю приближаются.
Оглянулся кормчий, ужаснулся, бросил руль и закричал громким голосом:
– Господи! Старцы за нами по морю, как по суше бегут! Услыхал народ, поднялся, бросились все к корме. Все видят: бегут старцы, рука с рукой держатся – крайние руками машут, остановиться велят, Все трое по воде, как по суше, бегут и ног не передвигают.
Не успели судно остановить, как поравнялись старцы с кораблём, подошли под самый борт, подняли головы и заговорили в один голос:
– Забыли, забыли, раб Божий, твоё учение! Пока твердили – помнили, перестали на час твердить, одно слово выскочило – забыли, всё рассыпалось. Ничего не помним, научи опять.
Перекрестился архиерей, перегнулся к старцам и сказал: “Доходна до Бога и ваша молитва, старцы Божии. Не мне вас учить. Молитесь за нас грешных!”
И поклонился архиерей в ноги старцам. И остановились старцы и пошли назад по морю. И до утра было видно сияние с той стороны, куда ушли старцы.
1886 г.
Читает Зоя Феодосьевна Родзевилова.
Источник: https://isci.us/projects/scp/leo-tolstoy/
