Бог (Дмитрий Мережковский)
5 (1)

Бог (Дмитрий Мережковский)

Бог (Дмитрий Мережковский)

О, Боже мой, благодарю
За то, что дал моим очам
Ты видеть мир, Твой вечный храм,
И ночь, и волны, и зарю…

Пускай мученья мне грозят, —
Благодарю за этот миг,
За всё, что сердцем я постиг,
О чём мне звёзды говорят…

Везде я чувствую, везде
Тебя, Господь, — в ночной тиши,
И в отдалённейшей звезде,
И в глубине моей души.

Я Бога жаждал — и не знал;
Ещё не верил, но, любя,
Пока рассудком отрицал, —
Я сердцем чувствовал Тебя.

И Ты открылся мне: Ты — мир.
Ты — всё. Ты — небо и вода,
Ты — голос бури, Ты — эфир,
Ты — мысль поэта, Ты — звезда…

Пока живу — Тебе молюсь.
Тебя люблю, дышу Тобой,
Когда умру — с Тобой сольюсь,
Как звёзды с утренней зарёй.

Хочу, чтоб жизнь моя была
Тебе немолчная хвала,
Тебя за полночь и зарю,
За жизнь и смерть — благодарю!..

Читает Владимир Зайцев.

Случай на вокзале (Александр Мотыльков)
4.8 (4)

Случай на вокзале (Александр Мотыльков) в Христианской фонотеке

Случай на вокзале (Александр Мотыльков)

Не забуду случай на вокзале.
Я в поездке дальней был тогда,
Ждал свой поезд, сидя в шумном зале,
За окном мелькали поезда.

Всех вокзалов общая картина –
Спешка, суета. Как балаган.
Вижу в зале движется мужчина,
Медленно, качаясь. Видно пьян.

Шёл он как-то странно ковыляя,
Подошёл ко мне и стал просить:
Добрый человек, на чашку чая
Дай мне, чтоб я мог перекусить.

Оглядев его неторопливо,
Я решил – на пьяницу похож.
Не на чай ты просишь, а на пиво,
Думаю. Меня не проведёшь.

На его слова не дав ответа,
Не желая с пьяным говорить,
Я закрылся от него газетой,
Дал понять: мол, можешь уходить.

Чтоб занять соседнее сиденье,
Положил на нём я свой багаж.
Уходя, он тоном сожаленья
Произнёс: я знал, что ты не дашь,

И пошёл походкою гусиной.
Перед тем, как он в толпе исчез,
Я увидел под его штаниной
Не нога была, а был протез.

Как-то стало на душе тревожно:
У него такой несчастный вид,
Вовсе он не пьяница возможно,
А голодный, бедный инвалид.

Совесть жгла, как огненным железом –
По походке пьяницу узнал!
Как бы ты с изношенным протезом,
Слабый и голодный ковылял?

Да и речь его была нормальна.
Несомненно, в здравом он уме,
На отказ ответил мне печально,
Как бы сожалея обо мне.

Совесть жгла, душа моя болела:
Оказал голодному любовь!
Тут толпа немного поредела,
И его я вдруг увидел вновь.

Он сидел на лавке в закоулке,
Чтобы на виду у всех не быть,
И жевал кусочек чёрствой булки,
Не имея чем её запить.

Встал, пошёл к буфету, ковыляя.
Не иду к буфету, а лечу!
И теперь не только чашку чая,
Всё, что он возьмёт, я оплачу.

Он вошёл туда, а я у двери
Жду немного и вхожу в буфет.
Оглядел кругом, глазам не верю:
Он исчез, его в буфете нет!

Подхожу к буфетчице в тревоге,
Спрашиваю: Здесь такой-то был,
Инвалид, хромой на обе ноги?
Говорит: такой не заходил.

Ещё раз глазами пробегаю,
Но его фигура не видна.
Выйти он не мог, я точно знаю:
Дверь была в буфете лишь одна.

Вышел я и сел на прежнем месте.
Всё не выходило из ума –
Если так Христос к Своей невесте
Подойдёт голодный, а она…

Говорит о Церкви Божье Слово,
Что по окончании пути,
Всем нам пред судилище Христово
Должно неминуемо прийти.

И мою жестокость обличая,
Он напомнит мне про тот вокзал,
Скажет: Я всего на чашку чая
У тебя просил, но ты не дал.

Иисус, нуждаюсь я в бальзаме,
Исцели меня от слепоты,
Чтоб я мог духовными глазами
Видеть так людей, как видишь Ты.

Читает Гарри Кирилюк.