Люди-листья (Александр Галецкий)
5 (2)

Люди-листья (Александр Галецкий) в Христианской фонотеке

Люди-листья (Александр Галецкий)

Не напитались листья Божией силой,
Гонит ветер сорванными их.
Сбились листья в кучу над могилой,
Где схоронен прах путей людских.

Ведь листья, как и люди в мир родились
И путь прошли до зрелости своей.
Но Творцу они не поклонились
И не ждали этих скорбных дней.

Вот и закрутило листья вихрем,
А держатся нечем, веры нет.
Обречённость в этом танце ихнем
Заслонила им и белый свет.

Люди-листья, ветром вы гонимы,
На могиле вы приют нашли.
А ведь были Богом вы любимы,
Почему к Нему вы не пошли?

Почему же сорваны вы, листья,
Даже те, на коих крест висит?
Что же он не спас вас, не очистил
От грехов, о коих Бог гласит?

Вам казалось Бога вы познали
И могли учить уже других.
Но вы раны Господу терзали
И один старался за двоих.

Ну а лист, что Богом напитался,
Что хранил заветы и берёг,
На своём он дереве остался
И спасёт его Всевышний Бог!

Читает автор.

Сообщники (Зинаида Гиппиус)
4.8 (5)

Сообщники (Зинаида Гиппиус) в Христианской фонотеке

Сообщники (Зинаида Гиппиус)

В. Брюсову

Ты думаешь, Голгофа миновала,
При Понтии Пилате пробил час,
И жизнь уже с тех пор не повторяла
Того, что быть могло — единый раз?

Иль ты забыл? Недавно мы с тобою
По площади бежали второпях,
К судилищу, где двое пред толпою
Стояли на высоких ступенях.

И спрашивал один, и сомневался,
Другой молчал, — как и в былые дни.
Ты всё вперед, к ступеням порывался…
Кричали мы: распни Его, распни!

Шёл в гору Он — ты помнишь? — без сандалий…
И ждал Его народ из ближних мест.
С Молчавшего мы там одежды сняли
И на верёвках подняли на крест.

Ты, помню, был на лестнице, направо…
К ладони узкой я приставил гвоздь.
Ты стукнул молотком по шляпке ржавой, —
И вникло остриё, не тронув кость.

Мы о хитоне спорили с тобою,
В сторонке сидя, у костра, вдвоём…
Не на тебя ль попала кровь с водою,
Когда ударил я Его копьём?

И не с тобою ли у двери гроба
Мы тело сторожили по ночам?
Вчера, и завтра, и до века, оба —
Мы повторяем казнь — Ему и нам.

1902 г.

Читает Ирина Кириченко.