русский язык - Fonoteka.us

Что нам делать, Раввуни… (Сергей Аверинцев)
4 (1)

Что нам делать, Раввуни… (Сергей Аверинцев)

Он сказал им: довольно. (Лк. 22:38)

Что нам делать, Раввуни, что нам делать?
Пять тысяч взалкавших в пустыне —
а у нас только две рыбы,
а у нас только пять хлебов?

Но Ты говоришь: довольно —

Что нам делать в час посещенья,
где престол для Тебя, где пурпур?
Только ослица с ослёнком,
да отроки, поющие славу.

Но Ты говоришь: довольно —

Иерей, Иерей наш великий,
где же храм, где злато и ладан?
У нас только горница готова,
и хлеб на столе, и чаша.

Но Ты говоришь: довольно —

Что нам делать, Раввуни, что нам делать?
На Тебя выходят с мечами,
а у нас два меча, не боле,
и поспешное Петрово рвенье.

Но Ты говоришь: довольно —

А у нас — маята и морок,
и порывы, никнущие втуне,
и сознанье вины неключимой,
и лица, что стыд занавесил,
и немощь без меры и предела.
Вот что мы приносим, и дарим,
и в Твои полагаем руки.

Но Ты говоришь: довольно.

Читает читает Василий Бочкарёв.

Мани. Факел. Фарес. (Аполлон Майков)
5 (1)

Мани. Факел. Фарес. (Аполлон Майков)

Актер Николай Иванов читает духовное стихотворение русского поэта Аполлона Майкова. При Данииле во время царствования Валтасара мидийский царь Дарий завоевал Вавилон (539 г. до Р. X.). Тогда же и погиб Валтасар, как ему предсказал Даниил, объяснивший значение надписи на стене, сделанной таинственной рукой во время царского пира: «Мене текел упарсин» (ты ничтожен, и твое царство поделят мидяне и персы) (Дан. 5, 25).

В диадеме и порфире,
Прославляемый как Бог,
И как Бог единый в мире,
Весь собой, на пышном пире,
Наполняющий чертог —

Вавилона, Ниневии
Царь за брашной возлежит.
Что же смолкли вдруг витии?
Смолкли звуки мусикии?..
С ложа царь вскочил — глядит —

Словно светом просквозила
Наверху пред ним стена,
Кисть руки по ней ходила
И огнём на ней чертила
Странной формы письмена.

И при каждом начертанье
Блеск их ярче и сильней,
И, как в солнечном сиянье,
Тусклым кажется мерцанье
Пирных тысячи огней.

Поборов оцепененье,
Вопрошает царь волхвов,
Но волхвов бессильно рвенье,
Не даётся им значенье
На стене горящих слов.

Вопрошает Даниила —
И вещает Даниил:
«В Боге — крепость царств и сила;
Длань Его тебе вручила
Власть, и Им ты силен был;

Над царями воцарился,
Страх и трепет был земли,
Но собою ты надмился,
Сам себе ты поклонился,
И твой час пришёл. Внемли:

Эти вещие три слова…»
Нет, о Муза, нет! постой!
Что ты снова их и снова
Так жестоко, так сурово
Выдвигаешь предо мной!

Что твердишь: «О, горе! горе!
В суете погрязший век!
Без руля, на бурном море,
Сам с собою в вечном споре,
Чем гордишься, человек?

В буйстве мнящий быти Богом,
Сам же сын Его чудес —
Иль не зришь, в киченьи многом,
Над своим уж ты порогом
Слов: мани — факел — фарес!»

1888 г.

Читает Николай Иванов.

Вера (Фёдор Глинка)
5 (1)

Вера (Фёдор Глинка)

Александр Коршунов читает стихотворение Федора Глинки, навеянное строками Ветхого Завета.

Когда кипят морей раскаты,
И под грозой сгорают небеса,
И вихри с кораблей сдирают паруса,
И треснули могучие канаты,
Ты в челноке будь верой твёрд!
И Бог, увидя без сомненья,
Тебя чрез грозное волненье
На тонкой нитке проведёт…

1826 г.

Читает Александр Коршунов.

Стих о уверении Фомы (Сергей Аверинцев)
5 (1)

Стих о уверении Фомы (Сергей Аверинцев)

Василий Бочкарев читает стихотворение Сергея Аверинцева, в котором говорится о чувствах апостола Фомы, когда он услышал о явлении воскресшего Христа другим апостолам. По Преданию, апостол Фома основал христианские Церкви в Палестине, Месопотамии, Парфии, Эфиопии и Индии. За обращение ко Христу сына и супруги правителя индийского города Мелипура апостол был заключен в темницу, претерпел пытки и, пронзенный пятью копьями, отошел ко Господу.

Глубину Твоих ран открой мне,
покажи пронзённые руки,
сквозные раны ладоней,
просветы любви и боли.
Я поверю до пролития крови,
но Ты утверди мою слабость;
блаженны, кто верует, не видев,
но меня Ты должен приготовить.

Дай коснуться Твоего сердца,
дай осязать Твою тайну,
открой муку Твоего сердца,
сердце Твоего сердца.
Ты был мёртв, и вот, жив вовеки,
в руке Твоей ключи ада и смерти;
блаженны, кто верует, не видев,
но я ни с кем не поменяюсь.

Что я видел, то видел,
и что осязал, то знаю:
копьё проходит до сердца
и отверзает его навеки.
Кровь за Кровь, и тело за Тело,
и мы будем пить от Чаши;
блаженны свидетели правды,
но меня Ты должен приготовить.
В чуждой земле Индийской*,
которой отцы мои не знали,
в чуждой земле Индийской,
далеко от родимого дома,
в чуждой земле Индийской
копьё войдёт в моё тело,
копьё пройдёт моё тело,
копьё растерзает мне сердце.

Ты назвал нас Твоими друзьями,
и мы будем пить от Чаши,
и путь мой — на восток солнца,
к чуждой земле Индийской;
И всё, что смогу я припомнить
в немощи последней муки:
сквозные раны ладоней,
и бессмертно-пронзённое — Сердце

1982 г.

Читает читает Василий Бочкарёв.

Надежда (Константин Батюшков)
5 (1)

Надежда (Константин Батюшков)

Мой дух! доверенность к Творцу!
Мужайся; будь в терпеньи камень.
Не Он ли к лучшему концу
Меня провёл сквозь бранный пламень?
На поле смерти чья рука
Меня таинственно спасала
И жадный крови меч врага
И град свинцовый отражала?
Кто, кто мне силу дал сносить
Труды и глад, и непогоду, —
И силу — в бедстве сохранить
Души возвышенной свободу?
Кто вёл меня от юных дней
К добру стезёю потаенной
И в буре пламенных страстей
Мой был вожатый неизменной?

Он! Он! Его всё дар благой!
Он есть источник чувств высоких
Любви к изящному прямой
И мыслей чистых и глубоких!
Всё дар Его, и краше всех
Даров — надежда лучшей жизни!
Когда ж узрю спокойный брег,
Страну желанную отчизны?
Когда струёй небесных благ
Я утолю любви желанье,
Земную ризу брошу в прах
И обновлю существованье?

1815 г.

Читает Игорь Гордин.

Неважно, что было вокруг и неважно… (Иосиф Бродский)
5 (1)

Неважно, что было вокруг и неважно… (Иосиф Бродский)

Неважно, что было вокруг, и неважно,
о чём там пурга завывала протяжно,
что тесно им было в пастушьей квартире,
что места другого им не было в мире.

Во-первых, они были вместе. Второе,
и главное, было, что их было трое,
и всё, что творилось, варилось, дарилось,
отныне, как минимум, на три делилось.

Морозное небо над ихним привалом
с привычкой большого склоняться над малым
сверкало звездою — и некуда деться
ей было отныне от взгляда младенца.

Костёр полыхал, но полено кончалось;
все спали. Звезда от других отличалась
сильней, чем свеченьем, казавшимся лишним,
способностью дальнего смешивать с ближним.

Читает Антон Шагин.

Стих о Пречестной Крови Христовой (Сергей Аверинцев)
5 (1)

Стих о Пречестной Крови Христовой (Сергей Аверинцев)

Стихи Сергея Аверинцева, посвященные крестным страданиям Спасителя, читает Василий Бочкарёв.

Кровь Твоя, что с потом росилась
на молитве в саду Гефсиманском,

обильнее точимая после:

из-под бичей немилосердных,
из-под тернов жёстких и острых,
из-под гвоздей, прободавших
длани и стопы на Древе;

о, как она заструилась,
с водою прозрачной совокупно,
какими ручьями благодати
ниспадала на заклятые камни,
Адамову главу омывая, —

когда в ребро Твоё воин
копием с размаху уметил.

1992 г.

Читает читает Василий Бочкарёв.

Распятие (Анна Ахматова)
5 (1)

Распятие (Анна Ахматова)

Алла Демидова читает стихотворение Анны Ахматовой из поэмы «Реквием», посвященное событиям Страстной седмицы.

1
Хор ангелов великий час восславил,
И небеса расплавились в огне.
Отцу сказал; «Почто Меня оставил?»,
А Матери: «О, не рыдай Мене…»

2
Магдалина билась и рыдала,
Ученик любимый каменел,
А туда, где молча Мать стояла,
Так никто взглянуть и не посмел.

1940 г.

Читает Алла Демидова.

Мой ангел (Афанасий Фет)
5 (1)

Мой ангел (Афанасий Фет)

Актер Сергей Чонишвили читает стихотворение Афанасия Фета, посвященное Ангелу Хранителю.

Как он прекрасен,
Гость-небожитель!
Он не состарился
С первой улыбки моей в колыбели,
Когда, играя
Златыми плодами
Под вечною райскою пальмою,
Он указал мне
На Матерь-Деву
Страдальца Голгофы — и подле
Двенадцать престолов во славе.
Он тот же, всё тот же —
Кудрявый, с улыбкой,
В одежде блистательно-белой,
С любовью во взоре —
Мой Ангел-Хранитель…

1847 г.

Читает Сергей Чонишвили.

Дар (Зинаида Гиппиус)
5 (1)

Дар (Зинаида Гиппиус)

Актриса Мария Голубкина читает стихотворение поэтессы «Серебряного века» Зинаиды Гиппиус — «Дар».

Ни о чём я Тебя просить не смею,
всё надобное мне — Ты знаешь Сам;
но жизнь мою, — то, что имею, —
несу ныне к Твоим ногам.

Тебе Мария умыла ноги,
и Ты её с миром отпустил;
верю, примешь и мой дар убогий,
и меня простишь, как её простил.

1901 г.

Читает Мария Голубкина.