Обзор спектакля Эрика-Эмманюэля Шмитта «Оскар и Розовая дама» (Александр Степанов)

Парижский литературный журнал «Лир» провел опрос среди своих читателей, попросив назвать книги, изменившие их жизнь. Интересно, что в одном ряду с Библией, «Тремя мушкетерами» и «Маленьким принцем» многие упомянули «Оскара и Розовую даму». Почему эта повесть Эрика-Эммануила Шмитта, малоизвестная российскому читателю, и спектакль, созданный на ее основе, оказывают такое сильное влияние на сердца людей? Как автору удается направлять читателя к раздумьям о жизни и смерти, болезни, вере в Бога? Предлагаем Вам попытаться разгадать этот секрет вместе с протоиереем Александром Степановым, который посмотрел спектакль «Оскар и Розовая дама» в петербургском театре имени Ленсовета.

– А не написать ли тебе Господу, Оскар?
– Ах, нет, только не вы, Розовая мама! Я думал, что хотя бы вы не лжете.
– Но я и не лгу.
– Тогда почему вы мне говорите о Боге? Меня однажды уже разыграли с Дедом Морозом. Этого достаточно!
– Оскар, Бог и Дед Мороз – совершенно разные вещи.
– Да нет, одно и то же. Задуривают мозги и все такое!
– Как ты считаешь, могу ли я, бывшая кетчистка, из ста шестидесяти пяти боев сто шестьдесят побед, из которых сорок три – нокаутом, могу ли я, Лангедокская потрошительница, хоть на секунду поверить в Деда Мороза?
– Нет.
– Так вот, в Деда Мороза я не верю, а в Бога верую.
Повесть Э.-Э. Шмитта «Оскар и Розовая дама», журнал «Театр» №3 за 2004 г., перевод Ирины Мягковой

Путь открытия Бога

Среди христиан немало творческих людей, которые активно ищут возможные формы выражения своей веры в пространстве искусства. Правда, большинство литературных и театральных опытов этого направления страдает ходульностью, в них непременно присутствует нравоучение, все герои делятся на правильных и неправильных. По духу такие произведения очень напоминают советские и имеют лишь формальное отношение к христианству. Сами того не осознавая, авторы создают злые пародии на православие, похожие на рассказы Зощенко о Ленине. Особенно этим отличаются детские книжки, многие из них можно как анекдоты пересказывать. Я уверен, что такие сочинения имеют обратный эффект.

Однако в последнее время стали появляться более гибкие формы. В их ряду спектакль «Оскар и Розовая дама» – большая удача. Шмитт – западный автор, но его пьеса продолжает великую традицию христианской литературы, и русской, и западной. Далеко не всех русских классиков мы назвали бы церковными людьми – к примеру, Тургенев или Чехов никак не декларировали свое православие, их творчество не вращается вокруг «церковных» тем – но их литература изнутри христианская, она светится светом Христовым, нежностью и любовью к человеку, к жизни.

«Оскар и Розовая дама» – глубоко христианское произведение как по сюжету, так и по мироощущению. Его герой, десятилетний мальчик, болен раком, дни его сочтены. Он лежит в больнице, где существует специальный институт «розовых дам» – женщин в розовых халатах, которые приходят к тяжелобольным детям, общаются с ними, поддерживают. И «Розовая дама» или «Розовая мама», как ее называет Оскар, открывает ему Бога, иное измерение жизни, которое закрыто для его родителей и, естественно, было закрыто и для самого мальчика. Как всякий ребенок, Оскар очень быстро откликается, все воспринимает, понимает, начинает жить со всей полнотой. И в течение последних 12 дней своей жизни приходит к вере в Бога.

Аскетизм постановки

Театр – условное искусство. Поэтому там какое-то время просто входишь в ситуацию, а потом забываешь, что перед тобой не ребенок, а Алиса Фрейндлих (она играет и даму, и ребенка). Алиса Бруновна – блестящая актриса, и она замечательно справилась со своей ролью. У меня как у человека, профессионально занимающегося радио, возникла даже идея сделать по этой повести радиоспектакль. Надеюсь, что со временем она реализуется, причем Оскара будет играть ребенок. Я думаю, что это вполне возможно и даже правильно, потому что если это не получится – значит, пьеса надуманная, все это придумали взрослые, а ребенок ничего этого не понимает, и думает и реагирует иначе.

Замечу, что в постановке почти нет сценических эффектов. Все просто, но сценически удачно решено. Окно, присутствующее в интерьере комнаты, в конце спектакля оказывается окном в иной мир, в который уходит мальчик. Этот момент очень интересно, уместно и красиво решен в световом плане. Аскетизм постановки не отвлекает от смысла, и он в стиле самой вещи. Христианство, на мой взгляд, не должно быть барочным – с завитушками, украшениями, с богатой сценической основой. Христианству самому по себе присущ аскетизм, и это присутствует в спектакле.

Только Богу дано право разбудить меня

Спектакль пропитан христианским пафосом, но не в смысле каких-то деклараций и призывов. Просто все его содержание раскрывает христианский пафос жизни – как победы над смертью. Ведь Оскар преодолевает приближающуюся смерть, проживая свои последние двенадцать дней совершенно иначе, на качественно ином уровне. Пьеса говорит о том, что жизнь с Богом, жизнь верующего человека позволяет в двенадцать дней вместить столько всего настоящего, сколько в обыденных обстоятельствах и за 120 лет не вместишь. А без Бога двенадцать дней так и останутся двенадцатью днями, и ты ничего не поймешь, не узнаешь, не почувствуешь.

Христианство придает жизни неизмеримую глубину, физическое время перестает играть большую роль. Ребенок умирает (а вернее сказать, переходит в иную жизнь) – и обретает способность открыть своим родителям нечто такое, чего они, прожив не один десяток лет, не понимают, не видят, не чувствуют.

В спектакле перед нами предстает путь открытия Бога. И дело не в том, что человек поверил в какие-то вещи, о которых ему рассказали, и потому стал «верующим» (иногда ведь люди так и воспринимают веру). Здесь мы видим открытие Бога как Личности, с Которой можно установить доверительные отношения. Вера как доверие Тому, Кто начинает тебе отвечать. Мальчик спрашивает что-то – и вдруг получает реальный ответ через события своей жизни, Розовую даму, других людей. В каждом письме к Богу он просит Его прийти, посетить его в мыслях. А в девятом (всего их одиннадцать) письме благодарит Бога за то, что Тот пришел, выбрав самый подходящий момент – когда у него действительно все плохо. Это случилось, когда Оскар уже был при смерти, не вставал, и повесил над своей кроватью табличку: «Только Богу дано право разбудить меня».

Самое главное, что беспокоит мальчика в начале спектакля – выздоровеет ли он. Розовая дама сказала Оскару, что в каждом письме можно попросить только о чем-нибудь одном. И первое, о чем он просит Бога – дать ему ответ, излечится ли он от своей болезни. И через события его жизни Бог открывает ему, что он скоро умрет. Парадоксально, но вместо того, чтобы впасть в отчаяние, мальчик искренне удивляется: ничего себе, как Ты силен, я не успел Тебе письмо отправить, а Ты уже ответил! И в других письмах он уже просит Бога о выздоровлении девочки Пегги Блю, в которую влюблен, просит посетить его родителей…

Почему бы им просто не сказать, что я скоро умру?

Современная культура, искусство, индустрия развлечений так захватывают человека прежде всего потому, что отвлекают его от смерти. Большинство людей не отдают себе отчет в том, что бегут от мыслей о смерти. В пьесе родители боятся говорить с Оскаром о том, что он скоро умрет. Они все время пытаются сами убежать и своего ребенка увести от мыслей о смерти. Но оказывается, что если взглянуть в глаза смерти – это не только страшно, но это еще и очень плодотворно для жизни. В этом христианский пафос: спектакль мощно утверждает жизнь, несмотря на то, что он – о смерти. Но если сказать человеку: «Иди, посмотри спектакль, там показывают, как двенадцать дней умирает больной раком десятилетний ребенок» – он наверняка ответит: «Да я никогда в жизни не пойду. Это испортит мне настроение на месяц». И только посмотрев спектакль, понимаешь: он не о смерти, а о жизни…

Источник: 120 ЛЕТ ЗА ДВЕНАДЦАТЬ ДНЕЙ