За лебединой белой долей… (Николай Клюев)
5 (1)

За лебединой белой долей... (Николай Клюев) в Христианской фонотеке

За лебединой белой долей… (Николай Клюев)

За лебединой белой долей,
И по-лебяжьему светла,
От васильковых меж и поля
Ты в город каменный пришла.

Гуляешь ночью до рассвета,
А днем усталая сидишь
И перья смятого берета
Иглой неловкою чинишь.

Такая хрупко-испитая
Рассветным кажешься ты днем,
Непостижимая, святая, –
Небес отмечена перстом.

Наедине, при встрече краткой,
Давая совести отчет,
Тебя вплетаю я украдкой
В видений пестрый хоровод.

Панель… Толпа… И вот картина,
Необычайная чета:
В слезах лобзает Магдалина
Стопы пречистые Христа.

Как ты, раскаяньем объята,
Янтарь рассыпала волос, –
И взором любящего брата
Глядит на грешницу Христос.

Читает Ирина Кириченко.

Симон Киринейский (Александр Черемнов)
5 (2)

Симон Киринейский (Александр Черемнов) в Христианской фонотеке

Симон Киринейский (Александр Черемнов)

Пилат умыл в молчаньи руки,
Неумолим синедрион,
И тихий стон великой муки
Безумным ревом заглушён.

Как разъяренные пантеры,
Толпятся, злобою горя,
Рабы, купцы, вожди, гетеры,
Жрецы святого алтаря.

Устами жадного удава
Иуда славит черный грех,
Ликует бешено Варрава,
И Каиафы слышен смех…

А Он, усталый, одинокий,
Лежит под тяжестью креста,
И скорбью темной и глубокой
Дрожат прекрасные уста.

Исполнен мукою кончины,
В лазурь небес восходит стон,
С чела струятся на хитон
И капли крови, как рубины.

Стоят смущенною толпою
Ученики Его окрест, —
Но одному даны судьбою
Ужасный Путь и тяжкий Крест.

Но если все, не веря чуду,
В молчанье робко отошли, —
Тебе один я верен буду,
Господь и Бог моей земли!

С Тобой влачусь я по дороге
Тяжелой пыльною стезей,
Твои израненные ноги
Кроплю горючею слезой.

И разделю Твои мученья
И у позорного креста
Приму удары и глумленье
И боль — за Господа Христа.

Читает Николай Гузов.

Псалмопевец Давид (Константин Романов)
5 (1)

Псалмопевец Давид (Константин Романов) в Христианской фонотеке

Псалмопевец Давид (Константин Романов)

О, царь, скорбит душа твоя,
Томится и тоскует!
Я буду петь: пусть песнь моя
Твою печаль врачует.

Пусть звуков арфы золотой
Святое песнопенье
Утешит дух унылый твой
И облегчит мученье.

Их человек создать не мог,
Не от себя пою я:
Те песни мне внушает Бог,
Не петь их не могу я!

О, царь, ни звучный лязг мечей,
Ни юных дев лобзанья,
Не заглушат тоски твоей
И жгучего страданья!

Но лишь души твоей больной
Святая песнь коснется, —
Мгновенно скорбь от песни той
Слезами изольется.

И вспрянет дух унылый твой,
О, царь, и торжествуя,
У ног твоих, властитель мой,
Пусть за тебя умру я!

Читает Зоя Родзевилова.